Край наш камчатский богат и прекрасен

Край наш камчатский богат и прекрасен. Еще совсем недавно здесь выращивали и рожь, и ячмень, и овес, а на окраине села на берегу чистого и быстрого ручья стояла водяная мельница. Я еще застал ее — деревянную, с большим колесом, которое, медленно вращаясь, приводило в движение систему шестерен, а через них — жернова.

Сегодня обо всем этом можно узнать только в нашем сельском музее, созданном местными энтузиастами.

Но ведь народ на Камчатке — работящий и толк в земле знающий. И хотя область находится в зоне рискованного земледелия, еще не случалось, чтобы крестьянин на приусадебном клочке земли не получил хорошего урожая и картофеля, и капусты, и овощей в тепличке, да и молока, если имеется коровенка.

Так что же происходит? Просто получилось так, что вольно или невольно система отучила крестьянина работать хорошо. Все, что производится, добывается — идет в общий огромный котел, называемый центром, а уже оттуда другими, теми, кто не производил. не добывал, распределяется. Ладно, пусть распределяют, лишь бы по справедливости... Мало-помалу и захирело дело. Кто же будет «за так» хорошо трудиться?

Сейчас времена вроде бы изменились, пришла пора перестройки. Но попробуй перестрой, когда ничего толком не построено. И все же находятся энтузиасты, которые, обрадовавшись кое-какой свободе, будто бы предоставленной крестьянину, жадно хватаются за плуг, чтобы провести свою борозду в поле, ведут на подворье коровенку, чтобы получить свое молоко, бычков почти на улице выращивать берутся, чтобы мяса было вдоволь на столе. Иногда случалось так, что у коров пропадала жвачка, но мы всегда знали, почему у коровы пропала жвачка. Ох, сколько отчаянных смельчаков разочаровалось в «свободе», сколько их «обожглось»! И все же есть такие, которым в какой- то степени повезло. Набивая шишки, порой весьма нешуточные, они упорно идут к цели. Нет, не иссякло еще в крестьянине стремление стать хозяином земли, свободным и независимым, каким природа и начертала человеку быть...

Жили мы на окраине районного центра, держали корову, сено для которой косили сами, огород имели, выращивали огурцы и помидоры в теплице, картофель для своей по сегодняшним меркам большой семьи, а также растили виноград и боролись с болезнями винограда. Время к пенсии уже шло, и высказал я на семейном совете мысль: а не взяться ли мне за крестьянское дело? Ферму животноводческую завести. На Камчатке тогда—три года назад — таких еще и в помине не было.

Ты что, отец,— сказал старший сын Игорь,— зачем тебе это нужно? Деньги есть, зарабатываем неплохо.

И тут меня поддержала Зоя, жена:

Смысл в том, чтобы быть хозяевами. Вот вы — наши дети. Наши, понимаете, и никто вас не отнимет у нас. Так и земля, ферма должны стать нашими. Чтобы никто и никогда не мог запретить заниматься нашим делом. Станет нам трудно, вы поможете, внуки наши, дети внуков. Так и пойдет на камчатской земле династия свободных крестьян.

Взялся я за это нелегкое дело. Сегодня оглядываясь на прошлое, думаю порой: а знай, каково придется, взялся бы или нет? Честно говоря, не могу ответить. А ведь путь мой к крестьянству не такой уж и трудный, у других куда тяжелее.